Комментарий. Как бороться с фальсификацией продовольствия.

Наверняка, каждый из нас вынужден задумываться о том, что мы едим, насколько натуральны продукты, попадающие в наш организм, насколько они опасны или безопасны. Однако фальсификат по-прежнему производится и, к сожалению, находит сбыт. Почему такое происходит и как с этим бороться – это стало предметом беседы издателя портала «Крестьянские ведомости», ведущего программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России – ОТР, доцента Тимирязевской академии Игоря АБАКУМОВА и координатора федерального проекта «За честные продукты» Александра БРАЖКО.  

— Александр Анатольевич, что такое федеральный проект «За честные продукты!», кто его федерализировал, инициировал и кто его опекает?

— Инициировал президент, когда в 2015 году подписал Указ о создании Государственной комиссии по противодействию незаконному обороту промышленной продукции. Инициировал председатель Правительства, когда утвердил Стратегию противодействия незаконному обороту промышленной продукции. В этих документах предусмотрено, что любые действия государства в сфере борьбы с фальсификатом будут эффективны только в том случае, если они будут осуществляться с участием институтов гражданского общества.

Поэтому федеральный проект «За честные продукты!» – это как раз и есть та составная часть этой большой работы, это и есть гражданское общество, которое помогает власти плюс бизнесу (я не говорю слово «добросовестному», а именно бизнесу, потому что все остальные – это жулики и преступники) наводить порядок на рынке.

Кто нас опекает? Ну, конечно же, нас опекают органы власти, потому что они и по 59-му закону, и по Кодексу об административных правонарушениях обязаны реагировать на обращения участников проекта.

Кто входит в состав проекта? Да это обычные граждане. Это вы, это я, это другие люди. К нам присоединяются незримо и общественные организации, которые помогают точно так же, каждый в своем субъекте, получать результат. А результат очень простой…

— Сколько сейчас на рынке фальсификата – спорят разные ведомства. Одни говорят, что больше половины. Другие говорят, что меньше половины. Но никто не отрицает, что он есть. А откуда он берется, Александр Анатольевич?

— Да все тоже достаточно просто. По поводу цифр. Почему появился Указ президента «О дополнительных мерах по противодействию незаконному обороту промышленной продукции»? Потому что органы власти отреагировали на обращения бизнеса, именно на информацию о том, что растет доля фальсификата.

Давайте вспомним цифры. Например, председатель государственной комиссии Мантуров еще год назад называл долю молочного фальсификата – порядка 20%, в мясной продукции – 30–40%. И «тяжелая» была цифра, на которую очень сложно отреагировал бизнес, доля фальсификата в рыбе – прозвучала цифра 50%.

Теперь – по цифрам, которые называют Роспотребнадзор, Россельхознадзор, Роскачество, Росконтроль и иные организации. Роспотребнадзор постоянно нам сообщает цифру – 6%. То есть 6% – это результативность работы Роспотребнадзора в целом по стране.

— Это то, что они поймали?

— Нет, это то, что они… даже не то, что поймали, а то, что у них запланировано поймать. То есть ты не имеешь права выходить за цифру 6%, потому что попадаешь в категорию или чиновника-изгоя, или субъекта-изгоя.

— Клевета, да?

— Ну конечно. Например, на заседании Государственного совета в «черный» список попали Астраханская и Владимирская области – там, где результативность работы Роспотребнадзора и Россельхознадзора 50%, потому что прозвучало: «Раз они выявили 50% – значит, у них доля 50%». Нет, чем больше найдем – тем меньше будет на торговой полке или же у нас, у наших детей в желудке. Но, например, Орловская область еще в лидерах была год назад. Значит, у них…

— В лидерах чего?

— В лидерах по спискам Роспотребнадзора.

— Раскрываемость?

— Да. То есть у них из 10 тысяч лабораторных исследований ловили фальсификат только в 10 случаев, то есть это 0,1%. Ну, на мой взгляд, это выкинутые в помойку бюджетные средства, потому что Роспотребнадзор – это не Роскачество. Это Роскачество может находить мало фальсификата.

— Вы назвали пять ведомств, которые контролируют. Неужели их мало и нужна еще общественная организация, которую вы и представляете?

— Смотрите, у меня даже не организация. Это федеральный проект, он не имеет юридического лица. Наверное, нам это и не нужно. То есть нам достаточно, обычным гражданам, чтобы мы имели возможность обратиться с сигналом в абсолютно любой орган власти. Но с чем мы сейчас сталкиваемся? Как только мы видим какую-то несправедливость, например, в магазине, по закону нам достаточно одного «звонка другу» — это звонок или в полицию, или в Роспотребнадзор — для того чтобы сотрудники буквально через 15–20 минут уже появились на месте и начали проводить мероприятия. Но пока еще Роспотребнадзор не готов работать по той модели, которую утвердил президент.

— Быстро не готов реагировать?

— Он вообще, наверное, не готов реагировать. Почему? Потому что вот эта цифра в 6%… Кстати, за прошлый год 300 тысяч лабораторных исследований, и доля выявления фальсификата – 6%.

У меня предложение: давайте мы 280 тысяч лабораторных исследований, которые были проведены, ну, по сути, воздуха (потому что списка этой честной продукции не существует, то есть я его не могу получить, его никто не знает, а затрачены колоссальные средства), давайте мы их просто уберем. Ведь сотрудники же знают, что ловить.

— Если убрать весь фальсификат с полок, что на них останется?

Люди пытаются сами определить, кто производитель продукта, начинают искать его. Вот купили творог, например, или колбасу. Кто производитель? Нет такого производителя. Какие-то развесочные, расфасовочные фабрики работают в Москве. У нас вся Москва завалена киржачским творогом. В Киржаче нет столько коров, чтобы производить столько творога. По-моему, за этим что-то скрывается. Как вы считаете? У вас есть такие факты?

— Вы знаете, здесь все достаточно просто. Ну, конечно же, рекомендую я нашим покупателям с сегодняшнего дня отказаться от абсолютно любой развесной заводской продукции. То есть как такового развесного творога не существует. Потому что, если у предприятия есть творог, оно его фасует именно в пачки по 180–200 грамм. Нет сметаны развесной, нет сливочного масла.

Но люди… Не каждый может позволить себе купить честный продукт по справедливой цене. Вот в чем соблазн, который существует на рынке, когда тебе показывают подобие продукта. Жулики научились многому… Например, в Рязанской области есть целая деревня, которая специализируется на поставках в Москву именно подобия творога. У них отпускная цена – 70 рублей за килограмм в ведрах, и 75 рублей в марле.

— За килограмм?

— За килограмм.

— То есть это дешевле, чем литр молока?

— Поймите, это все «подобные» продукты, они никакого отношения к молочным продуктам не имеют. То есть именно «подобные» продукты, так называемая белково-жировая масса на основе тропических масел, сырья для производства биоэтанола, который к нам поступает из Малайзии, плюс с добавлением говяжьего и свиного жира для того, чтобы создать видимость и какие-то вкусовые ощущения. То есть ни молока, ни масла, ничего там нет.

Так вот, платят 70 рублей. В школу, в детский сад данная дрянь уже поставляется по 150–200 рублей за килограмм. Школы напрямую творог не дают, а они из него готовят сырники. А ребенок не может сам это определить. Вы знаете, скорость… У нас же неспроста лица с пониженной социальной ответственностью устроили своего рода олимпийские соревнования в школах. То есть продолжительность завтрака и обеда составляет 5–7 минут. То есть 5 минут, чтобы добежать до столовой, 5–7 минут — на прием пищи и, соответственно, 5 минут, чтобы обратно вернуться. То есть это даже не армейский вариант.

Поэтому, как только мы понимаем, что именно такая процедура существует… И не обед или завтрак, а прием пищи. То есть у нас пытаются в школах внедрять терминологию, которая к нам, обычным гражданам, никакого отношения не имеет. Вот если бы ребенок мог сам все распознать, распробовать, конечно же, он бы сигнализировал.

Но есть и достойные примеры. Например, в Белгородской области сильнейший Роспотребнадзор, мощнейший Россельхознадзор, они вместе с губернатором проводят правильную политику по защите качества. Потому что, к большому сожалению, буквально до марта этого года федеральный Роспотребнадзор пропагандировал слово «безопасность», но, как вы помните, премьер-министр поправил наше контрольно-надзорное ведомство и сказал: «Нас, граждан, жителей, интересует качество».

Но, к сожалению, нас с вами в последнее время недобросовестные производители приучают к новым терминам. Они говорят: «Есть не творог, а есть творожный продукт». Ну послушайте, творожного продукта не существует.

— Уже запретили эти названия.

— Не запретили. Отвечу почему. Потому что есть сильное лобби у лиц с пониженной социальной ответственностью, у теневого сектора, которые утверждают, что, оказывается, наши граждане нуждаются в дешевых товарах-заменителях, в так называемых аналогах, поэтому мы должны есть с вами сырный продукт.

— Ну, они недалеки от истины. Покупательная способность населения упала, и это подтверждено уже всеми. Раньше в этом сомневались, об этом даже запрещали говорить. Сейчас об этом говорят все, вплоть до первых лиц государства. Покупательная способность упала, и есть элементы, так сказать, обнищания масс.

— Все правильно. Значит, мы должны с вами защищать нашего потребителя.

— Да. Поэтому с ними, видимо, и не борются, с фальсификаторами, потому что они дают дешевый продукт.

— Нет, они обворовывают людей. Государство категорически не заинтересовано в подобных продуктах. Ну смотрите, простая экономика…

— Убедите меня в этом.

— Рассказываю. Значит, у человека есть 100 рублей на творог. Ну не может он купить настоящий творог. Когда он покупает за 100 рублей 1 килограмм творогоподобного продукта, во-первых, он убивает себя, убивает своего ребенка, то есть у него возрастают расходы на медицину. И самое главное, что он выкидывает деньги. Почему? Потому что он два раза переплачивает. Потому что он может купить литр подсолнечного масла, в принципе, как бы за эти деньги – и получить тот же самый эффект.

Поэтому что говорит государство? Есть 100 рублей. Если мы говорим просто, что нужно получить жиры, белки и углеводы, то пусть человек лучше купит 100 грамм настоящего творога, 1 литр подсолнечного масла. Он получит, в принципе, ну хоть что-то, с точки зрения молочной составляющей. И как минимум он не нанесет себе урон.

Поэтому в Воронежской области еще два года назад, когда Гордеев был там губернатором, было четко запрещено продавать так называемую маслоподобную продукцию.

Она продавалась а-ля сливочное масло – по 300 рублей за килограмм. Снизили цену. То есть теперь так называемый растительный жир – 100 рублей за килограмм, и все понимают. Настоящее сливочное масло – 400–500. Развели рынок: есть рынок заменителей, есть рынок легальный. Вот мы не должны попадать с вами в середину.

— Почему бы не возбуждать уголовные дела против этих так называемых производителей?

— Учебный кейс государством уже отработан – это Владимирская область. Был осужден индивидуальный предприниматель Станислав Фролов, который в течение четырех или пяти лет поставлял фальшивые продукты питания в организации бюджетной сферы.

— То есть в больницы, школы, детские сады, дома престарелых?

— Да, в больницы, в школы, в детские сады. Бился за то, чтобы его посадить, именно губернатор. Я вам четко скажу, что на уровне даже многих чиновников региональных это не находило никакой поддержки, и он себя чувствовал абсолютно вольготно. Но когда уже четыре раза с телеэкрана обратились к лицам, то есть к правоохранителям: «Давайте мы наведем порядок» …

— То есть обратились в прокуратуру, в полицию?

— Да. Посадил Следственный комитет. Оптовики и розница – они добились кое-чего в Верховном Суде два года назад… Значит, раньше их можно было привлекать по КоАП за нарушение требований технических регламентов. Они определились с дружественными для себя определениями, по которым Верховный Суд посчитал, что теперь их нельзя привлекать к административной ответственности, потому что они якобы ничего не понимают, не знают. Но Верховный Суд пошел навстречу нам, потребителям. Вот полтора года, как действует уже постановление Пленума. И на сегодняшний день можно сажать по 159-й статье и производителя фальсификата, и торговца фальсификата.

Поэтому на сегодняшний день те учебные кейсы, которые у нас идут по стране (конечно же, они идут с поддержкой и Следственного комитета, и Федеральной службы безопасности), в первую очередь направлены на кого? На федеральные розничные сети. Почему? Потому что, когда ты из года в год заказываешь сливочное масло по 100 рублей за килограмм, а продаешь его по 300–400 рублей, ни о какой социальной ответственности речь не идет.

К большому сожалению, федеральный Роспотребнадзор увлекся словом «безопасность». Посмотрим, что такое безопасность. Если, например, курицу варить десять часов, она действительно станет безопасной. Но на сегодняшний день, как и десять лет назад, и двадцать, стоит вопрос именно о здоровье, о здоровом долголетии. То есть мы должны формировать здоровье, которое на 30% зависит от питания, начиная с детского сада.

Поэтому, конечно же, школы, детские сады, которые находятся в сельской местности, не должны покупать так называемую индустриальную еду. Зачем, если у тебя рядом находится ферма, если ты понимаешь, из чего производятся эти продукты?

— То есть вы рекомендуете покупать у натуральных производителей непосредственно с фермы?

— Это первое. И второе. Я говорю о том, что у нас принят закон «Об органическом земледелии». И я планирую, что в ближайшие два-три года именно вся эта органическая продукция пойдет в первую очередь в социальную сферу, а потом уже остатки мы будем экспортировать.

— Дай нам Бог, чтобы вот этот фальсификат не вывалился случайно на экспорт – тогда российской репутации конец!

— А он уже вывалился. Наших уже, что называется, «героев» ловили. Поэтому здесь большое спасибо Россельхознадзору, который перед тем, как открывать тот или иной рынок, проводит беседы именно с поставщиками. В принципе, именно честный бизнес понимает, что там шутки плохи. Потому что, например, Китай сразу же закрывает рынки.

— Да, это точно. А пострадать может вся страна из-за одного, извините…

— … лица с пониженной социальной ответственностью.